Идея полета человека в космическое пространство по окончании Второй мировой войны вышла за границы научной фантастики и к концу 1940-х гг. обрела государственную поддержку. Атмосфера холодной войны и гонка вооружений способствовали этому процессу: в условиях конкуренции и соперничества в СССР и США авиационные медики практически одновременно приступили к изучению влияния на организм животных верхних слоев атмосферы. Так, в СССР успешные испытания первых геофизических ракет в конце 1940-х гг. показали, что полет человека в космос на ракетных летательных аппаратах не является чем-то фантастическим, и убедили руководство страны в необходимости организации специальных исследований по изучению влияния верхних слоев атмосферы на живые существа.

Секретным Постановлением Совета Министров СССР от 30 декабря 1949 г. № 5891-2209сс «О дальнейшем развитии работ по исследованию верхних слоев атмосферы» предусматривалось проведение запусков первой советской ракеты Р-1 в 1950–1951 гг.¹, сопровождаемых геофизическими и медико-биологическими исследованиями. Открывались возможности использования ракет не только в военных целях, но и для мирного освоения космоса. Но запуск человека в космическое пространство предполагал проведение предварительных фундаментальных работ, так как было неизвестно, как повлияют на человеческий организм факторы полета. Если техническая составляющая полета ракеты на тот момент в целом была ясна, то иные трудности все еще побуждали смотреть на присутствие человека в космическом пространстве как на утопию. Для их изучения требовалась серия биологических и медицинских экспериментов на животных, выполнение которых возлагалось на Научно-исследовательский испытательный институт авиационной медицины ВС СССР (НИИИАМ), так как в авиационной медицине на тот момент работали близкие по профилю специалисты «в области физиологии и гигиены при влиянии многочисленных неблагоприятных факторов авиационного полета»², способные к адаптации уже использующихся в авиации подходов к космическому полету и сохранению государственной тайны.

Институтом авиационной медицины в те годы руководил полковник медицинской службы Алексей Васильевич Покровский. Некоторое время он возглавлял все работы по изучению проблемы обеспечения безопасности полета человека на ракете в верхние слои атмосферы. Но Покровский руководил работами лишь номинально, как начальник института. Фактически же во главе направления по изучению верхних слоев атмосферы и их возможного воздействия на живой организм встал начальник лаборатории гигиены герметических кабин и скафандров, подполковник медслужбы Владимир Иванович Яздовский со своим помощником – майором медслужбы, кандидатом медицинских наук Виталием Ивановичем Поповым³. Назначение Яздовского было неслучайным: в недавнем прошлом он участвовал в разработке герметической кабины для новой модели самолетов А. Н. Туполева. Последний и рекомендовал Яздовского Сергею Павловичу Королеву, когда тот находился в поиске кандидатуры для предстоящих работ.

Из воспоминаний Владимира Ивановича о беседе с начальником института о начале работ становится ясно, насколько тяжела была возлагаемая на него ноша: Я говорю: «А что же я имею на сей день?» Он (Покровский. – В. Б.) говорит:

<em>«Мы дали задание нескольким профессорам. Пойди, посмотри, что у них есть». Я пошел, посмотрел, а там ничего нет, кроме листа миллиметровки с нарисованной в рост собакой. Я сказал [Покровскому], что фактически надо начинать с нуля. Он говорит: «Ну, надо, так начинай с нуля, потому что другого выхода нет»</em>⁴<em>. </em>

В условиях малого штата, очень слабого технического оснащения, отсутствия концепции подготовки будущих космонавтов от Яздовского требовалось создать

<em>новую научную школу, новое исследовательское оборудование, новые подходы к экспертным решениям, и все это в режиме абсолютной секретности, практически без опоры на имеющиеся в авиационной медицине данные</em>⁵<em>. </em>

Атмосфера секретности вокруг событий начала 1950-х гг. была настолько строгой, что до сих пор в историографии первые биологические пуски ракет освещены в лучшем случае осторожными и краткими упоминаниями о собачках Дезике и Цыгане, благополучно вернувшихся из полета, и четырех удачных пусках из шести. Внимание авторов более привлекают космические полеты собак начиная с Лайки (1957), между тем рассекреченные архивные источники о деятельности НИИИАМ за несколько лет до запуска первых искусственных спутников Земли способны дополнить историю отечественной космонавтики новыми фактами.

Так, в НИИИАМ была открыта научно-исследовательская тема «Физиолого-гигиеническое обоснование возможности полета в особых условиях», первый раздел которой – «Экспериментальные исследования по обеспечению физиолого-гигиенических условий для животных в герметической кабине малого объема» – разрабатывался еще с 1949 г. Среди исполнителей темы значились А. Д. Серяпин, Б. Г. Буйлов и Б. В. Блинов, которым, наряду с руководителями темы, приходилось «от выработки методологии до обоснования необходимости исследования на животных – начинать с чистого листа»⁶.

Подготовка началась с изучения отечественной и зарубежной литературы по космонавтике и космической биологии, которая, как отмечал сам Яздовский в своих воспоминаниях, разделилась на теоретическую и фантастическую⁷. Теоретический багаж знаний, накопленный главным образом авиационной медициной, включал сведения о влиянии перегрузок на человеческий организм, о выделении человеком углекислоты и влаги и их регуляции в предполагаемой «герметической гондоле стратостата» (так в литературе 1930-х гг. называли прототип герметической кабины), о декомпрессионных расстройствах, кислородном голодании и путях их преодоления⁸ и пр. Все это значительно позже Владимир Иванович отметил в своей диссертации на соискание ученой степени доктора медицинских наук (1956), которая долгие годы оставалась засекреченной и сейчас доступна в Российском государственном архиве научно-технической документации (Москва). Но практического ответа на главный вопрос – способно ли животное выжить при полете на ракете⁹ – на тот момент еще не существовало. Для ответа на этот вопрос коллективу ученых в течение предстоящих двух-трех лет требовалось решить три глобальные задачи: во-первых, разработать аппаратуру для герметической кабины, во-вторых, установить требования к этой аппаратуре, и, в-третьих, провести серию экспериментов с животными, приучить их к особым условиям полетов¹⁰.

Так называемые «особые условия» полета подразумевали воздействие на живой организм трех групп факторов, сформулированных лично Владимиром Ивановичем. Это факторы, связанные с полетом (длительные перегрузки, вибрация, шум, вращательные движения), с космическим пространством (тепловой режим, излучение, газы) и с длительной жизнью в условиях летательного аппарата (изоляция, особенности питания, пространства, микроклимата)¹¹. Решение этих вопросов требовало составления программы исследований, разработки требований к герметическим кабинам, системам жизнеобеспечения и спасения, а также к контрольно-регистрирующей аппаратуре¹². Но прежде требовалось определиться с видом животных, с по мощью которых изучение верхних слоев атмосферы было бы наиболее продуктивным.

В Америке ученые остановили свой выбор на белых лабораторных мышах и макаках-резус Macaca mulatta из-за высокоразвитого интеллекта последних и физиологической схожести с человеком¹³. Биологические запуски геофизических ракет в США стартовали 11 июня 1948 г. Одной из их особенностей стало применение наркоза из-за чрезмерной импульсивности и частых выходов обезьян из-под контроля¹⁴. По утверждениям советских специалистов, состояние наркоза существенно обедняло научные сведения о реакциях организма в полете. Эксперименты на макаках-резус в СССР получили практическое воплощение только в конце 1970-х гг. в Институте медико-биологических проблем¹⁵. На рубеже 1940–1950-х гг. ученые остановили свой выбор на собаках, благодаря свойственной им обучаемости, доказанной физиологом И. П. Павловым, и в отчетах неоднократно подчеркивали факт «ненаркотизированности»¹⁶ собак.

Породистых собак не брали, «так как они не очень устойчивы к действующим факторам. Брали дворняжек, потому что они все-таки к экстремальным условиям привыкли»¹⁷. В литературе бытует мнение, что к испытаниям привлекали сугубо самок собак, но, как показывают документы, в первые годы экспериментов самки составляли малый процент от общего числа привлеченных собак. Связано это с тем, что до осуществления непосредственно ракетных полетов собак, т. е. до середины 1951 г., в процессе разработки находились способ крепления собак, модель космического костюма (скафандра) и ассенизационная система. Позже стало очевидно, что разработать специальную одежду и ассенизационный мешок для самок проще, чем для самцов, потому выбор пал на самок собак. Необходимость крепления датчиков, регистрирующих физиологические функции, на поверхности кожи и подкожно требовала привлечения короткошерстных собак. И, соответственно, светлый окрас шерсти являлся предпочтительным, так как во время экспериментов собака была заметнее на фото- и видеопленке.

В отчете 1951 г. сообщается о привлечении к опытам пяти собак весом 5–8 кг (клички – Чижик, Мишка, Куций¹⁸, Дезик и Лиса). Весовая категория собак, привлекаемых к экспериментам, в разных источниках указывается различная: «около 6 кг»¹⁹, 13–16 фунтов²⁰ (5,85–7,2 кг), «до 10 кг»²¹, 5–7 кг²², но это связано, скорее, с эволюцией взглядов ученых на этот вопрос, так как, по нашим наблюдениям, в первых опытах чаще привлекали собак весом более 5 кг, но, как оказалось, крупная собака потребляет больше воздуха, выделяет больше влаги и углекислого газа и больше в объеме, потому со временем остановились на варианте собак, размерами «немногим крупнее домашней кошки»²³.

Но, прежде чем начинать подготовку собак, необходимо было опытным путем установить требования к конструкции будущей герметической кабины, системе регенерации²⁴ воздуха и контрольно-регистрирующей аппаратуре²⁵. Так, в одном из экспериментов двух собак – Мишку (весом 7,1 кг) и Чижика (весом 5,5 кг) – поместили в кабину, объемом 0,38 м 3 , без регенерации и вентиляции воздуха, чтобы проследить объем выделяемых собаками (в зафиксированном положении) углекислого газа и влаги за единицу времени²⁶. Уже через 15 мин. температура в кабине поднялась с 14 до 22 °C, а на 20-й минуте опыта влажность в кабине достигла 100 %. Через 2 час. 10 мин. опыт был прекращен «из-за тяжелого состояния подопытных животных»²⁷.

Благодаря этому опыту был установлен оптимальный объем кабины (с вычетом объема, занимаемого собаками и аппаратурой, он составил 0,28 м³), а также количество выделяемой собаками углекислоты и влаги, что позволило установить исходные показатели для разработки контрольно-регистрирующих датчиков.

В результате испытаний к герметической кабине были предъявлены следующие требования: давление внутри кабины должно равняться наземному барометрическому при герметизации кабины на высоте 1000 м на подъеме и разгерметизации на той же высоте при спуске; система регенерации воздуха должна обеспечивать пребывание двух собак в кабине в течение 4 час.²⁸; термоизоляция кабины должна поддерживать температуру в кабине от 10 до 20 °C; кабина должна иметь два люка – главный (размерами 400 × 400 мм, в нижней части кабины, с окном из органического стекла диаметром 100–120 мм) и вспомогательный (200 × 200 мм, расположенный против главного люка в верхней части стенки кабины)²⁹. Дальнейшая разработка кабины была поручена Константину Давыдовичу Бушуеву и Константину Петровичу Феоктистову³⁰.

Все оборудование подчинялось принципам экономии пространства и энергии. Когда группа ученых разобралась с основными требованиями, предъявляемыми к аппаратуре, потребовалось определиться с методикой подготовки животных к полету. Для начала работы требовалось выработать у собак устойчивый питательный рефлекс по методике Павлова. Из отчета:

<em>«</em><em>В наших опытах мы использовали макет герметической кабины, куда помещался электрический звонок или звонок от будильника (учитывая, что в полевых условиях легче воспользоваться последним). Перед началом опыта животное, как правило, не получало своей обычной порции пищи. Методика самого опыта заключалась в следующем: собака </em><em>помещалась в макет герметической кабины в свободном состоянии и спустя 2–3 минуты ей давался</em><em> условный раздражитель-звонок, который через 1–1,5 минуты подкреплялся пищей (колбаса, сосиски, хлеб с маслом и т. д.). Уже через 8–12 сочетаний собака на условный раздражитель-звонок самостоятельно направлялась к макету герметической кабины, где получала пищевое подкрепление. Затем экспериментатор фиксировал ее к специальному станку и в этом состоянии помещал в герметическую кабину</em><em>»</em>³¹<em>. </em>

Так собак приучали к нахождению в кабине и креплению к станку.

Кстати, сперва собак крепили к станку «обычными лямками в положении лежа на животе с подогнутыми задними конечностями и полусогнутыми передними»³², что в итоге приводило к самостоятельному освобождению собак от лямок и потребовало пересмотра способа крепления. В итоге решено было остановиться на специально сконструированном креплении,

<em>«</em><em>которое имеет отверстия для конечностей и, будучи фиксированным на животном, затем при помощи специальных ремней прикрепляется к станку.</em><em> Конечности животного крепятся к станку отдельными ремнями</em><em>»</em>³³<em>. </em>

Только с 1953 г. для космических запусков собак начнут изготавливать скафандры, представляющие собой «герметичную оболочку из трехслойной прорезиненной ткани со съемным шлемом шаровой формы из органического стекла»³⁴, а в 1950 г. – это еще не скафандр, а костюм-крепление.

После определения способа крепления требовалось определить, в каком положении располагать собак в герметической кабине малого объема: вертикально или горизонтально. Были проведены четыре идентичных по содержанию опыта, суть которых заключалась в том, что одно подопытное животное прикреплялось к станку в горизонтальном положении, а другое располагалось по боковой стенке кабины вертикально. Как отмечается в отчете:

<em>«</em><em>Уже в первых же опытах обращал на себя внимание тот факт, что собака, находящаяся в вертикальном положении, на протяжении всего опыта находилась в состоянии резко выраженного беспокойства. Уже вскоре после начала опыта частота дыхания у нее настолько возрастала, что иногда не поддавалась точному подсчету. Появлялось обильное слюноотделение, голова резко запрокидывалась к спине. Пытаясь освободиться от станка, собака проявляла бурную двигательную реакцию. Почти во всех случаях такие опыты приходилось заканчивать через 60–80 мин.</em><em>»</em>³⁵<em> </em>

Так происходило оттого, что вертикальное положение не является физиологическим для собаки, и позже на совместном совещании НИИИАМ и АМН СССР было решено от него отказаться³⁶.

Судя по опытам, двух-трехчасовое пребывание в герметической кабине не оказывало негативного влияния на животных. Учеными отмечалось, что из всех регистрирующих методов наиболее объективную оценку поведения животных давала киносъемка. Для ее проведения в Подмосковье на Красногорском механическом оптическом заводе (завод № 393 Министерства общей промышленности) усовершенствовали аэрокиносъемочный аппарат (АКС), широко использовавшийся в Военно-воздушных силах, сделали его устойчивым к вибрациям и ускорениям, а также снабдили бронекассетой «на случай гибели ракеты»³⁷.

Киносъемка аппаратом АКС-1 существенно влияла на качество исследований. Она проводилась для фиксации поведения животных в герметической кабине. Прямая киносъемка была невозможна из-за малых объемов кабины и довольно крупных размеров киносъемочного оборудования, что исключало размещение киноаппарата перед животным. Изображение животного попросту не умещалось в кадре. Потому киноаппарат устанавливался в задней части герметического отсека сзади и сверху над животными и снимал их отражение в зеркалах с внешним алюминиевым покрытием. Зеркальный метод позволил увеличить оптическое расстояние между объективом и собаками. При съемке скоростью 24 кадра в секунду и максимальной зарядке аппарата пленкой в 120 метров обеспечивалась киносъемка продолжительностью 5–6 мин.³⁸ Позже удалось добиться увеличения вместимости пленки в кассете до 300 м и соответственно продлить время съемки до 11–12 мин.³⁹ Одновременно со съемкой собак была организована съемка часов с секундной стрелкой для регистрации точного времени реакций собак.

Киносъемка давала дополнительное преимущество советским ученым перед американцами в исследованиях переносимости живыми организмами запусков в верхние слои атмосферы, так как еще раз подчеркивала тот факт, что в СССР к подопытным животным не применялся наркоз, они находились в сознании, и благодаря этому реакция собак на внешние раздражители представляла собой дополнительный источник научной информации.

Приближалось время испытаний полного комплекса аппаратуры и приборов головной части ракеты, и, самое главное, – «необходимо было оценить реакции животных в условиях пребывания их в головной части ракеты при работающих двигателях на стенде»⁴⁰.

Стендовые испытания герметической кабины с животными начались осенью 1950 г. в ОКБ-1. 7 октября «эталон герметической кабины был поставлен на огневые испытания объекта»⁴¹, т. е. испытания ракеты на стенде с работающими двигателями. Ракета была установлена на испытательный стол (стенд), «который позволял проводить включение двигателя ракеты со всем ее оборудованием и снимать с работающей аппаратуры все необходимые показатели»⁴². Этот этап исследовательской работы представлялся крайне важным, «многие испытатели и исследователи сомневались в возможности выживания животных в столь жестких условиях эксперимента»⁴³.

Испытателями были назначены собаки Чижик и Мишка. Вот фрагмент отчета о первой стендовой пробе герметической кабины с собаками:

<em>«</em><em>За несколько часов до опыта собакам была предоставлена </em><em>свобода</em><em> и они бегали по площадке стенда. В 19 </em><em>ч[</em><em>асов] 20 мин[</em><em>ут</em><em>] животных («Мишку» и «Чижика»), фиксированных на станках, подняли на стенд и поместили в герметическую кабину. В 19 </em><em>ч[</em><em>асов] 25 мин[</em><em>ут</em><em>] была включена регенерационная система кабины. До начала стендовых испытаний в течение часа за собаками велось наблюдение через окно нижнего люка кабины. Частота дыхания у «Мишки» 44 в 1 минуту, а у «Чижика» 50 в 1 минуту. Огневые испытания длились 1 минуту 30 се</em><em>к[</em><em>унд</em><em>]. </em><em>Фотокиносъемка</em><em> поведения собак проводилась в течение 6 минут. Аппарат был включен за 10 секунд до запуска объекта. </em> <em>Ввиду того что к моменту начала испытаний НИИ-88 не смог еще представить соответствующих датчиков для регистрации внешней среды и </em><em>показате</em><em> лей отдельных физиологических функций животных, было принято решение проводить испытания без датчиков. </em> <em>По окончании испытания животные, будучи еще в кабине, не проявляли никаких признаков беспокойства. Дыхание было нормальным. Тотчас же по окончании эксперимента частота дыхания у «Мишки» – 64 в 1 минуту, частота сердечных сокращений – 104 в 1 минуту; у «Чижика» частота дыхания 76 в 1 минуту, частота сердечных сокращений – 112 в 1 минуту. По освобождении из станков поведение животных обычное, что и до опыта: они хорошо реагировали на зов, принимали пищу и не проявляли никаких реакций, свидетельствующих о функциональных изменениях со стороны центральной нервной системы</em><em>»</em>⁴⁴.

Первые стендовые огневые испытания животные перенесли нормально, что было видно даже по простым показателям, таким как дыхание, пульс, аппетит, реакция, несмотря на то что в силу обстоятельств пока еще отсутствовала необходимая контрольно-регистрирующая аппаратура. Правда, не обошлось без курьезных ситуаций: находясь снаружи в 250–300 м от стенда, собаки Лиса и Куций «проявили исключительно бурные оборонительные реакции»⁴⁵, в результате чего Куций даже сорвался с цепи и убежал в лес, но через несколько минут после окончания испытаний вернулся. На животных, находившихся внутри кабины, вибрация и шум не произвели серьезного впечатления, в отличие от животных, находившихся снаружи.

Этот опыт доказал соответствие герметической кабины и контрольно-регистрирующей аппаратуры условиям проведения эксперимента, а также показал, что пребывание животных в этой кабине не вызывает каких-либо функциональных изменений в их организме, а это значило, что можно двигаться дальше.

К началу 1951 г. у коллектива ученых было девять тренированных собак и подготовленная герметическая кабина⁴⁶. 7 июня на базе Летно-исследовательского института Министерства авиационной промышленности (ЛИИ МАП) был проведен опыт «со сбрасыванием герметической кабины с находившимися в ней двумя собаками с самолета»⁴⁷ для оценки общего состояния животных при падении отделившейся кабины. Опыт, проведенный с собаками Смелым и Рыжиком, показал, что система спасения головной части сработала хорошо, и в общем состоянии собак не отмечалось каких-либо особенных изменений⁴⁸. Началась непосредственная подготовка животных к первым полетам на ракете с целью изучения их выживаемости на больших высотах, влияния перегрузок на организм, возможности их успешного приземления и мн. др.⁴⁹

После успешных испытаний герметической кабины с оборудованием и системой спасения распоряжением Совета Министров на июль-август 1951 г. планировались пуски ракет с животными на борту. Для проведения испытаний была создана государственная комиссия, главой которой назначен генерал-лейтенант артиллерии Анатолий Аркадьевич Благонравов. Предполагалось провести шесть суборбитальных пусков ракет с животными.

В НИИИАМ по теме 11 «Физиолого-гигиеническое обоснование возможности полета в особых условиях» начались работы по второму разделу – «Исследование выживаемости и жизнедеятельности животных при полете на ракете 1РБ». Ответственными за проведение пусков были назначены ОКБ НИИ-88 Министерства вооружения (под руководством С. П. Королева), отвечавшее за разработку ракет и «конструктивное оформление герметической кабины с оборудованием»⁵⁰, и Научно-исследовательский экспериментальный институт парашютно-десантного снабжения Министерства легкой промышленности (НИЭИ ПДС МЛП СССР), разрабатывавший на тот момент системы спасения головной части ракеты (под руководством Н. А. Лобанова⁵¹). Также при осуществлении вертикальных пусков ракет принимали участие представители Физического и Геофизического институтов АН СССР, Летно-исследовательского института (ЛИИ) Министерства авиационной промышленности и Государственного оптического института (ГОИ) Министерства вооружения⁵². От предстоящих запусков ожидали ответа на вопрос, насколько успешны конструкции герметической кабины и систем спасения. И, конечно же, ответа на главный вопрос – каково воздействие полета в верхние слои атмосферы на физиологические функции живого организма.

Всего, как и планировалось, за полтора месяца были проведены шесть запусков ракет – с 22 июля по 3 сентября 1951 г. (см. табл. 1). Исследования проводились в два этапа: первый – наземные автономные испытания в герметической ракете, продолжительностью 2–3 час., второй – непосредственный запуск ракеты (в тот же день, следом за первым этапом). На первом этапе проверялась работа самой кабины и установленной в ней аппаратуры, реакция животных на условия, созданные в кабине. По окончании первого этапа кабину допускали к пуску, производили дозаправку регенерационной системы.

<strong>Таблица 1.</strong> Данные по запускам животных на геофизических ракетах 22 июля – 3 сентября 1951 г.⁵³<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> <strong>Дата запуска</strong></td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Время запуска</strong></td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Собаки – участники испытаний</strong></td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Максимальная высота запуска ракеты (</strong><strong>км</strong><strong>)</strong></td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Максимальная скорость, развитая ракетой при запуске (к концу работы двигателя, </strong><strong>км</strong><strong>/ч)</strong></td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Максимальная перегрузка (</strong><strong>g</strong><strong>)</strong> </td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Продолжительность полета (мин.)</strong></td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 22 июля 1951 г.</td><td class="docx-publication-cell"> 14 час. 00 мин.</td><td class="docx-publication-cell"> Дезик и Цыган</td><td class="docx-publication-cell"> 88,7 </td><td class="docx-publication-cell"> 3940 (на 63 сек.)</td><td class="docx-publication-cell"> 5,45</td><td class="docx-publication-cell"> 32</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 29 июля 1951 г.</td><td class="docx-publication-cell"> 5 час. 55 мин.</td><td class="docx-publication-cell"> Дезик и Лиса</td><td class="docx-publication-cell"> 100,7 </td><td class="docx-publication-cell"> 4176 (на 66 сек.)</td><td class="docx-publication-cell"> 5</td><td class="docx-publication-cell"> </td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 15 августа 1951 г.</td><td class="docx-publication-cell"> 5 час. 41 мин.</td><td class="docx-publication-cell"> Мишка и Чижик</td><td class="docx-publication-cell"> 100,8 </td><td class="docx-publication-cell"> 4212 (на 65 сек.)</td><td class="docx-publication-cell"> 5,5</td><td class="docx-publication-cell"> </td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 19 августа 1951 г. </td><td class="docx-publication-cell"> 5 час. 29 мин.</td><td class="docx-publication-cell"> Смелый и Рыжик</td><td class="docx-publication-cell"> 87,9</td><td class="docx-publication-cell"> 3902 (на 66 сек.)</td><td class="docx-publication-cell"> 4,75</td><td class="docx-publication-cell"> </td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 28 августа 1951 г. </td><td class="docx-publication-cell"> 6 час. 30 мин.</td><td class="docx-publication-cell"> Мишка и Чижик</td><td class="docx-publication-cell"> </td><td class="docx-publication-cell"> </td><td class="docx-publication-cell"> </td><td class="docx-publication-cell"> </td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 3 сентября 1951 г. </td><td class="docx-publication-cell"> 6 час. 15 мин.</td><td class="docx-publication-cell"> Непутевый и Зиб</td><td class="docx-publication-cell"> 100,5 </td><td class="docx-publication-cell"> 4176 (на 66 сек.) </td><td class="docx-publication-cell"> 5</td><td class="docx-publication-cell"> </td></tr></table>

При посадке в ракету фиксировались наблюдения за температурой в кабине и наружного воздуха, за поведением животных (до посадки и в кабине до герметизации). Первый ракетный пуск с собаками Дезик и Цыган состоялся 22 июля 1951 г. в 14 час. В историографии абсолютно все запуски ракет принято относить к утреннему времени по сложившейся в космонавтике традиции. Но самый первый старт геофизической ракеты с животными на борту состоялся в середине дня. В дальнейшем от столь поздних запусков пришлось отказаться: на полигоне Капустин Яр в Астраханской области в конце июля – августе к обеду температура воздуха достигала 40 °C (22 июля – 30 °C), из-за чего росла температура внутри герметической кабины. Ранним утром охладить кабину с помощью баллона с жидким кислородом оказалось намного быстрее и проще, потому следующие пуски ракет проводили в 5–6 час. утра.

При проведении запусков 1951 г. собак крепили к специальным алюминиевым лоткам так, чтобы конечности их оставались свободными⁵⁴. Алюминиевые лотки Дезика и Цыгана во время приземления погнулись от удара, что, однако, не нанесло ущерба самим собакам⁵⁵. На будущее было решено усилить жесткость лотков и дополнить их войлочной обклейкой для дополнительного удобства животных.

Полет Дезика и Цыгана производился с упрощенным набором жизнеобеспечивающей и исследовательской аппаратуры – на борту расположили систему регенерации, прибор для регистрации частоты дыхания, датчики для регистрации барометрического давления и температуры воздуха в кабине, термометр, сосуд с жидким кислородом для охлаждения кабины. По техническим причинам (вероятно, доставка оборудования не укладывалась в сроки) отсутствовали аэрокиносъемочный аппарат АКС-1 и осциллограф. Уже при следующем полете 29 июля в герметической кабине проводилась киносъемка поведения собак и запись биологических параметров (см. табл. 2).

<strong>Таблица 2.</strong> Оснащение жизнеобеспечивающим и исследовательским оборудованием герметических кабин во время запусков геофизических ракет 22 июля – 3 сентября 1951 г.⁵⁶<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> <strong>Дата запуска</strong></td><td class="docx-publication-cell"> <strong>Аппаратура на борту</strong></td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 22 июля 1951 г.</td><td class="docx-publication-cell"> Система регенерации, прибор для регистрации частоты дыхания, датчики для регистрации барометрического давления и температуры воздуха в кабине, термометр, сосуд с жидким кислородом</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 29 июля 1951 г.</td><td class="docx-publication-cell"> Система регенерации, термометр, аэрокиносъемочный аппарат (АКС-1), осциллограф По-4 (с датчиками давления МРД*, температуры воздуха кабины, кожной температуры животного и дыхания животного), командно-переключающий механизм</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 15 августа 1951 г.</td><td class="docx-publication-cell"> Система регенерации, термометр, аэрокиносъемочный аппарат (АКС-1), осциллограф По-4 (с датчиками давления МРД, температуры воздуха кабины, кожной температуры животного и дыхания животного), командно-переключающий механизм</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 19 августа 1951 г. </td><td class="docx-publication-cell"> Система регенерации, термометр, прибор для регистрации частоты дыхания, датчики для регистрации барометрического давления и температуры воздуха в кабине</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 28 августа 1951 г. </td><td class="docx-publication-cell"> Система регенерации, аэрокиносъемочный аппарат (АКС-1), осциллограф По-4 (с датчиками давления МРД, температуры воздуха кабины, кожной температуры животного), командно-переключающий механизм, сосуд с жидким кислородом</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 3 сентября 1951 г. </td><td class="docx-publication-cell"> Система регенерации, термометр, аэрокиносъемочный аппарат (АКС-1), осциллограф По-4 (с датчиками давления МРД, температуры воздуха кабины, кожной температуры животного и дыхания животного), командно-переключающий механизм, сосуд с жидким кислородом</td></tr></table> Примечания. * – максимально разрешенное давление.

Из шести произведенных запусков четыре оказались удачными, а два окончились гибелью собак. В обоих неудачных запусках, если верить отчету НИИИАМ, подвела система спасения – не раскрылись парашюты и кабины разбились в результате свободного падения. Но если 29 июля, несмотря на гибель собак, уцелели АКС-1 и осциллограф, данные которых позволили ученым прийти к выводу о хорошем самочувствии собак вплоть до самого падения, то 28 августа вместе с собаками разбилась вся аппаратура, не оставив научных данных о деталях полета.

Яздовский в своих воспоминаниях утверждал, что 28 августа 1951 г. собаки Мишка и Чижик погибли из-за испытания иглы-регулятора давления, предложенной Королевым, которая в условиях запуска привела к разгерметизации кабины и гибели животных. Но в секретном отчете, подготовленном при участии Владимира Ивановича в 1951 г., о причинах гибели собак сообщается совершенно иная причина:

<em>«</em><em>Запуск прошел хорошо. Система спасения головной части ракеты</em>⁵⁷<em> не сработала, головная часть с приборами разбилась, животные погибли, а их тела </em><em>разможжены</em><em>. Пленки от АКС-1 и осциллографа засветились и разорвались</em><em>»</em>⁵⁸<em>.</em>

Вполне возможно, что произошла разгерметизация кабины, и собаки погибли еще до столкновения с землей, – полная утрата регистрирующей аппаратуры сделала запуск 28 августа самым малоинформативным и трагичным из произведенных в 1951 г. испытаний.

Заметим, что первый полет Мишки и Чижика 15 августа также сопровождался неприятностями: на 195 сек. полета «после отделения головной части началась значительная тряска. Ритмично тряслись собаки, лотки; в других полетах этой тряски не наблюдалось»⁵⁹. Правда, этот факт не сказался на самочувствии собак – электрокардиограмма показала отсутствие функциональных расстройств в состоянии сердечно-сосудистой системы.

Максимальная высота запуска ракеты во время испытаний составила 100,8 км с максимальной скоростью (к концу работы двигателя) 4212 км/ч (кстати, этот самый высокий и быстрый запуск произошел с участием тех же Мишки и Чижика 15 августа). По итогам успешных запусков ученые отмечали сохранение «жизненно необходимых условий»⁶⁰ в герметической кабине для пребывания двух собак, отсутствие влияния условий полета на состояние животных организмов, а также устойчивую работу аппаратуры в полете и на момент приземления. Проведенные испытания дали ученым новую информацию о выживаемости и жизнедеятельности животных при полете на ракете на высоту до 100 км, а также позволили продолжить работы по освоению космического пространства собаками ради приближения полета человека в космос.

На следующий день после шестого запуска Анатолий Аркадьевич Благонравов уже телеграфировал в Совет Министров СССР об успешном выполнении программы. Среди положительных результатов и перспектив развития исследований фигурировал единственный негативный факт, предрешивший дальнейший ход подготовки к запуску человека в космос: «По вопросам спасения корпуса ракеты получены лишь предварительные выводы, но задача спасения корпуса остается нерешенной»⁶¹. Запуски показали, что системы спасения требовали серьезных конструкторских доработок в будущем.

В 1952 г. В. И. Яздовский, А. В. Покровский, В. И. Попов и А. Д. Серяпин первыми удостоились звания лауреатов Сталинской премии за исследования в области космической медицины⁶². Яздовский в 1952 г. также был награжден орденом Трудового Красного Знамени⁶³. Предшествующие этому четыре года признаны начальным этапом в развитии космической медицины⁶⁴. В последующие годы ученые работали над подготовкой суборбитальных запусков ракет на высоты 200–214 км и более, предшествующие космическим полетам животных на первых искусственных спутниках Земли. В 1957 г. Яздовский, будучи уже лауреатом Сталинской премии, но оставаясь кандидатом наук, защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук на тему «К вопросу возможности полетов на ракетах в верхние слои атмосферы (исследования на животных)»⁶⁵, в которой обобщил достижения как предшественников команды НИИИАМ, так и опыт начала 1950-х гг. по изучению возможности полета человека в космос.